Дата: Воскресенье, 18.07.2021, 23:12 | Сообщение # 1
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2565
Статус: Offline
Олег Дивов — «Почему фантасты убивают Семецкого»
В апреле 2004-го Олег Дивов запостил в жж этот текст. В августе-сентябре 2009-го его журнал взломали и стёрли все записи оттуда. Несколько позже я спросил у Олега разрешение разместить ту статью здесь, но ответа не получил. Олег — известный пофигист, да учитывая, что отправленное в тенета-сети тут же становится достоянием общественности…
Исчерпывающий ответ на этот вопрос дали Байкалов и Синицын в статье «И это все о нём». Но вопрос по-прежнему иногда вскакивает, даже в ЖЖ. Забавно читать, как окололитературная дама, видевшая Семецкого один раз издали, пишет нечто вроде: «Ему цыганка нагадала дату смерти, и его убивали, чтобы не сбылось».
Сидели давеча в ЭКСМО, болтали с коллегой Бенедиктовым, и случайно обнаружилось: коллега, хоть с Семецким лично знаком, тоже истории вопроса не знает. Это уже слишком. Устроим небольшой ликбез? Та статья Бая-Сина была посвящена только Семецкому, хотя он не единственный «блуждающий персонаж» русской фантастики.
Попробую рассказать основное и самое интересное. Если где-то собьюсь, пусть старшие товарищи поправят.
Любая профессиональная группа порождает специфический фольклор, направленный отчасти на самовосхваление, отчасти на десакрализацию «внешних» мифов, которыми любой участник был так или иначе загружен до попадания внутрь группы. Наш фэндом очень любит игру на понижение. Отчасти это обусловлено тем, что формировали его веселые люди. Даже старшие наши товарищи, еще пребывая под пятой «молодогвардейцев», отрывались на всю катушку — это прекрасно описано у Брайдера в романе «Жизнь Кости Жмуркина». Они и сейчас не дураки отмочить что-нибудь. Ну, а тем, кому нет еще и сорока, сам Бог послал, как говорится. Это, кстати, ответ на давний вопрос, отчего фантасты так живописуют свои пьянки. В такую отвязанную модель поведения отлично вписываются литературные игры разной степени невинности и неуклюжести. Упомянуть в тексте приятеля или неприятеля считается нормальным. Вопрос лишь в том, что кто-то делает это изящно, а кто-то нет.
Повздорил однажды Василий Васильевич Головачев с неким Хелемским. В ЭКСМО, читая новый роман Вась Вася, увидели, что там получает в бубен моральный урод по фамилии Хелемский. Ну и ладушки. Но вот незадача — страниц через сто появился еще один Хелемский, тоже редкое чмо, и тоже огреб по сопатке! Вась Вася спросили, что бы это значило. «Перебор!» – сказал будущий Фантаст Года и второго Хелемского вычеркнул.
Когда у Вохи Васильева в «Охоте на дикие грузовики» появляется орк Вася-Секс, чудная кличка его не обясняется никак. Ощущение остается странное: автор будто захлопывает дверь у читателя перед носом. Мол ты книжку читай, а Вася – мой. Это, мягко говоря, совсем не похоже на ружья-«брайдеры» Вершинина, запросто обходящиеся без дешифровки смысла. Промежуточный вариант – четверо колоритных убийц, пришедших за ковбоем-без-имени в «Спектре» Лукьяненко. Кажется, что многовато деталей: ох, портреты убийц даны неспроста! Но динамика эпизода позволяет отмахнуться от четверки, главное, Семецкий (гусары, молчать!) ее перестрелял. Меня грохнул первым, зараза такая.
Да, реальный Вася-Секс заработал свое прозвище, торгуя эротической литературой.
Первое убийство Семецкого произошло случайно. Более того, убийством Семецкого его объявил сам Семецкий! В одной из своих ранних книг Лукьяненко прихлопнул мимоходом Эдуарда Семенецкого. Это вообще проблема: именование второстепенных персонажей. Я стараюсь, чтобы лишних имен в тексте просто не было. Но иногда надо. Так вот - каково же было изумление Сергея, когда к нему подошел некто и спросил: «Ты зачем меня убил?!». И пока Лукьяненко думал, как реагировать — милостиво разрешил: «Ладно, прощаю, но ты должен тогда пообещать, что будешь убивать меня во всех последующих книгах!». Лукьяненко пообещал.
Юрию Михайловичу Семецкому около сорока. Он ниже среднего роста, легкого телосложения, и производит впечатление очень молодого человека, несмотря даже на раннюю лысину. Носит короткую бородку. Рыжеватый. Предпочитает джинсовую одежду. У него замечательные голубые глаза. По профессии Юрик книготорговец. У Семецкого репутация хорошего специалиста и человека чести, поэтому его неоднократно приглашали на работу в серьезные книгоиздательские фирмы. Но ему вроде бы и так хорошо. Кажется, он сейчас единственный сотрудник издательства «ТП», упомянутого Васильевым в романе «Сердца и моторы», как «фирма «ТП»». Изначально «ТП» – бывший клуб любителей фантастики «Три парсека», в который входили coolwind, Байкалов с Синицыным, и еще ряд достойных лиц. Естественно, «Три парсека» были переименованы друзьями в «три поросенка», а когда поросята выросли, их стали называть просто — «свиньи». Поэтому в романе Лукьяненко «Танцы на снегу» профессия Семецкого — свиновод. (поправка от coolwind: он не “свинья”, просто сочувствующий — см. в комментах)
Вслед за Лукьяненко Семецкого начали колошматить все, кому не лень, соревнуясь, кто придумает для убийства самый изощренный способ. Лучший, по-моему, когда Юрика-персонажа завалило насмерть книжными полками. Кажется, сам Лукьяненко это и написал.
Честно говоря, мне эта вакханалия не нравилась, потому что, на мой сугубо личный взгляд, «блуждающий персонаж» не должен обрастать лишним мясом. Его задача - проскакивать на бэкграунде и исчезать. Он таким образом поддерживает дополнительную связность литературного направления. А книжному Семецкому сплошь и рядом придумывали развернутую биографию. Зачем? Я, например, горжусь тем, что уложился в два слова. «Умер Семецкий» («Выбраковка»). Собственно, ваш покорный слуга чисто механически воткнул фамилию «Семецкий» вместо ничего не говорящей и никому не нужной фамилии третьестепенного покойника – просто чтобы отметиться в акции. Но получилось концептуально. Именно так, как мне и хотелось.
Извращенное, зато пристальное внимание общественности к его персоне Юрику поначалу очень нравилось. Он даже требовал, чтобы ему вручали все книги с описаниями убийств. Но потом Семецкий загрустил и начал по пьяни рассказывать – ему цыганка нагадала точную дату смерти. И, типа, вы давайте, убивайте меня, бедного-несчастного, мне не жалко, потому что все равно скоро на тот свет... Скорее всего, ему какая-то сука действительно что-то нагадала. Но на самом деле Юрик тяжело переживал кризис среднего возраста. А недобрые пророчества накладываются на естественные депрессивные периоды в жизни так, что хоть натурально ложись и помирай. Есть примета – опубликованный некролог отводит смерть. И описанное убийство не сбывается. Но трудно предположить, что Семецкого спасали от бластеров, боевых лазеров, утопления в дерьме, падения со скалы в инвалидном кресле и т.п. Нет, его просто всячески мочили. И половина авторов о пророчестве не знала ничего. А еще четверть – плевать на него (пророчество) хотела. В конечном итоге все зависело от самого Юрика. Если он хотел себе устроить катарсис на почве сто-раз-убитости, он его вполне мог получить. И вывернуться из ситуации, в которую сам себя загнал, как змея из старой кожи, обновленным и живым.
В какой-то момент размах геноцида Семецких превзошел границы разумного. Прозвучала и стала широко известна фраза «Кто не убил Семецкого, тому классиком не бывать». Бай и Син вспоминают анекдотический, но реальный случай, когда в одном издательстве (подозреваю, АСТ) рукопись начинающего автора завернули со словами «Молод еще Семецкого убивать». Акция достигла такого размаха, что Семецкого обнаружили даже у Акунина. До сих пор не установлено, случайность ли это.
Думаю, реальному Семецкому эта литературная игра сослужила хорошую службу. В трудную для себя пору он оказался худо-бедно востребован. Главное было – на чем настаивали, и правильно делали, Бай и Син, - вовремя остановиться. Всем и сразу. Условие не было выполнено стопроцентно, но основная масса авторов, «отстрелявшись», успела прекратить этот балаган ко дню торжественных похорон и немедленного воскрешения Семецкого. Я на церемонию не попал. Говорят, все прошло очень весело. Семецкий, реинкарнировавшись, заметно воспрял духом и посвежел лицом. Одна проблема – в 2004 году он был неоднократно пойман за приставанием к авторам с вопросом: «А чего вы меня убивать перестали? Я соскучился...».
Хрен ему, а не убийство. И вообще, я свое отношение к роли блуждающего персонажа высказал, когда в 1998 году мы обмывали роман Александра Громова «Ватерлиния», где впервые был засвечен «мичман Харитонов».
Евгений Викторович Харитонов называет себя «историком фантастики». Издал по этой тематике несколько книг, увенчан множеством наград. Филолог, библиограф, ранее сотрудник журнала «Библиография», последние несколько лет работает в «Если». За совместную с zhuckoff книжку о кинофантастике «На экране — Чудо» получил приз на прошлом Росконе. Симпатяга, талант, раздолбай, поэт, музыкант. Кучеряв, высок, могуч, хотя сейчас несколько перекормлен. Ему 34.
Почему Харитонов «мичман»? До 2000 года конвенты «Интерпресскон» проходили в санатории Министерства обороны. И там рядом с беснующимися фантастами отдыхали нормальные военнослужащие. Однажды Харитоша познакомился с симпатичной прапорщицей. Отвел ее к себе в номер и побежал за водкой. И по пути всем рассказывал, с какой симпатичной прапорщицей познакомился. Ну просто всем. Очень хвастался. Утром в коридоре Харитонова остановил некто (я забыл, кто) и спросил: Женя, какой ужас, неужели такое может быть?! – Что случилось? – удивился Харитонов. – Да как же, вот я слышал, будто тебя вчера какой-то мичман снял!!! (поправка от zhuckoff: не так все было! см. в комментах ниже)
В грустный и серьезный роман Громова «Ватерлиния», действие которого происходит на водной планете Капля, Харитонов вписался как надо. У них там была адмиральша-нимфоманка, и когда главный герой отказывался ее ублажать, она требовала, чтобы к ней прислали мичмана Харитонова. Каковой сразу понимал, зачем его зовут, и покидал кубрик с очень недовольным видом.
Еще там мимоходом упоминался водолаз Лукьяйнен.
Лукьяйнен, — тьфу, Лукьяненко, — мичмана Харитонова вставил в роман «Геном», где упоминалось его ритуальное бракосочетание с какой-то негуманоидной дрянью. Это было в русле заявленной Громовым концепции: с мичманом должны были происходить идиотские события сексуального характера. Поддерживая Громова в общем и целом, я возражал, что такой ход неизбежно приведет к формированию разночитаемых биографий персонажа. И оригинальный Харитонов превратится в Семецкого-бис, станет из образа-связи образом-бессвязицей.
Тем временем именно Евгений Харитонов гениально «закрыл» тему Семецкого в русской фантастике. Детская спейсопера от Харитонова еще не дописана, но мне он пересказал один момент. Там в школе космопроходчиков абитуриенты благоговейно замирают перед портретом легендарного неистребимого космонавта Семецкого, сто раз погибавшего и вечно живого. На портрете - белокурая бестия с косой саженью в плечах. И тут к абитуре подваливает некто щупленький, лысенький, с кружечкой чая. Это Семецкий и есть, он ушел на покой и теперь здесь ночной сторож. Происходит диалог, в конце которого Семецкий, раздраженный тем, что его не признают, восклицает: «Вас столько раз убить, вы бы тоже сами на себя не похожи стали!»
Самому Харитонову бродить по книжным страницам было не привыкать. Он там впервые оказался в образе полковника Эжёна-Виктора Харитонидиса из романа Льва Вершинина «Сельва не любит чужих». Полковник Харитонидис, истеричная пьянь, классический «человек не на своем месте», временами грустно смотрел на фотографию себя молодого, пускал скупую мужскую слезу и бормотал: «А ведь мог бы стать неплохим филологом…».
Мой роман «Саботажник» задумывался как пародия на милитаристские спейсоперы («Ватерлинию» Громова в том числе), цитат и заимствований предполагалось немерено, и без мичмана Харитонова обойтись было просто невозможно. Прототипу я обещал, что он будет комиковать по всей книге, но не как персонаж, а как аллегорический образ. Харитонов пожаловался, что ему это всё надоело, и он согласится безобразничать, даже аллегорически, только в компании прапорщика Тырина. Я подошел к Мише Тырину (дело было в знаменитом магазине «Стожары», еще до дефолта), и спросил – он не против? «А можно я не буду прапорщиком?» - агрессивно поинтересовался Тырин, носивший в то время погоны капитана милиции. Пришлось провести разъяснительную работу, но безрезультатно: Тырин считал, что прапором быть западло. Я все-таки выписал прапорщика Тырина, однако персонаж так интенсивно шпарил цитатами из реального Мишки, что пришлось его от греха подальше перекрестить в Воровского. Тырину он понравился.
Я думал, что пошучу разок не по-детски, раскидав по всему «Саботажнику» кучу внутритусовочных сигналов — например, утоплю водолаза Лукьяйнена при попытке спасти утопающего судового библиотекаря Семецкого, — и навегда завяжу с этим. Ан нет. Когда месяц назад понадобилось вставить чью-то фамилию в цитируемую по тексту нового романа газетную рекламу «Ремонтирую инопланетную технику»… Сами можете догадаться, что произошло.
Реклама, между прочим, реальная, из раздела частных объявлений одной областной газетки, почему и понадобилось заменить там фамилию. Я вообще ничего не выдумываю, в отличие от некоторых. Что вижу, о том и пою. Вот мы с группой товарищей учинили два года назад Фэн-клуб полковника Попова, какового полковника теперь иногда мимоходом в текстах упоминаем, как эксперта по огневой, так наш Попов, извините, настоящий полковник!
Не фантаст я, ой, не фантаст.
И напоследок, из всех комментариев самым интересным оказался от zhuckoff:
Олег не фантаст, но писатель редкого таланта. Поэтому все он выдумал. Не так все было у Харитонова с мичманом. Я же — литератор таланта поскромнее. Поэтому свидетельствую чистую правду! Действительно, на одном из «Интерепрессконов» Женя познакомился с девушкой в звании прапорщика. К тому же буряткой по национальности. Кровь с топленым молоком, скулы на ширине плеч, во время медленного танца сбивается на строевой шаг. Последнее я почему знаю — я с ней тоже танцевал… Однако по порядку: познакомился Женя с прапорщицей и привел ее в номер. А жили мы с ним вместе. Кстати, еще кто-то был третий. Может быть, Николай Романецкий, а может быть Саша Николаенко. Только этот третий спал наглушняк, а я проснулся, открыл Жене дверь, сам снова лег. Девушка, похоже, от Женьки хотела близости, но он оказался выше этого — заснул сразу. А я нет — ну чутко я сплю, что тут поделать, наверное выпил в тот вечер мало. Поэтому — лежу, одним глазом поглядываю, когда они там угомонятся, чтобы уже можно был спать спокойно. А они все никак. Прапорщица спрашивает: «Женя, ты спишь?» А он сонно-сонно так: «Нет, не сплю!» Прапорщица: «А почему он на меня одним глазом смотрит?» Это она про меня. А Женька уже снова спит — не отвечает… На следующий день она ко мне подходит и говорит: «Ты мне понравился больше Жени, потому что в человеке самое важное — глаза. Пошли танцевать». Ну, я поначалу поддался соблазну (почему знаю про строевой шаг), а потом смылся, переведя стрелки снова на Женьку. В эту ночь он в номер не пришел… Действительно, все говорили, что Харитонов снял прапорщика.
А на следующий год Харитонов уже жил в одном номере не со мной, а с Мишей Тыриным. И прапощиков тогда не было. Были мичманы. Тоже девушки. Харитонов как вокруг них ни крутился, так ни с кем не задружился. Зато Тырин уединился с одной в их общем с Харитоновым номере и не открывал дверь в течение суток. Харитонов все это время бегал по пансионату высунув язык и рассказывал, какие гады Тырин и мичманша. Потом Тырин вышел — бледный, ноги заплетаются. Так что Женька даже обрадовался, что не был на его месте. А вечером были танцы. Танцевали две девушки крупной комплекции. Они пришли знакомиться с военными, а тут — фи! — фантасты. Никто с ними не танцует. Так что танцевали они вдвоем, но с какой-то особенной страстью и ожесточением. А тут мы с Женькой — как обычно пьяные. И что-то мы поругались, уже не помню на какую тему — в общем я обиделся. И — каюсь!!! — из шкодных побуждений я взял да и подтолкнул Женьку к этим дамам. А они как начали «им танцевать». Именно так он потом и сказал: «Они мною танцевали». Одна его покрутит, потискает — другой перекинет. Та тоже помнет, поваляет — и бортует свое подруге. Они в раж вошли — давай его гонять от одногой стены к другой. А у него ужас в глазах! Он-то пьяненький, ничего не понимает, ему страшно стало. Мне тоже за него и за содеянное мной страшно стало — пошел я его спасать. В общем, вырвал я его из лап страсти. А у него уже чуть ли не истерика начинается, он мне потом рассказывал: «Я ничего не понимаю, думаю это мне в наказание за что-то. Я думаю, пусть лучше приз “Интерпресскон” забирают, но меня отпустят!» Кстати, в том году мы с Женькой по ризу получили: он в номинации «Критика», я — за произведении сверхкороткого размера…
Ну, а присутствовавшие при всем при этом другие фантасты решили, что эти страшные женщины снова мичманши. Потом вообще решили, что мичманши — это злой рок Жени Харитонова. Вот так к нему и прилипло — Мичман Харитонов. Вот как все было на самом деле!
Кстати, еще одна ошибочка есть в тексте Олега: Coolwind никакого отношений к клубу «Три парсека» никогда не имел. Он сначала пришел в редакцию «КО», стал заниматься фантастикой, а потом уже начал ездить на конвенты и сошелся с фэндомом.
Дата: Воскресенье, 18.07.2021, 23:23 | Сообщение # 2
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2565
Статус: Offline
Д.Байкалов, А.Синицын — «И это всё о нём»
В сборнике «Антология фантастики 2002, выпуск 3» опубликована статья Дмитрия Байкалова и Андрея Синицына «И это все о нем: Подлинная история Юрия Семецкого». По моей просьбе Дмитрий выслал текст, однако предупредил, что текст до корректуры и редактуры, поэтому немного отличается от того, что вышел на бумаге.
При написании этой статьи ни одного Семецкого не пострадало.
Писатели, как большие дети, очень любят поиграть. Одной из самых популярных литературных игр в нашей фантастике последних лет стало «убийство Семецкого». Попытаемся пролить немного света на этот загадочный ритуал.
«Пока ты не умер, ты жив.» Килгор Траут.
«Я не хочу никакой власти, — сказал я. — Я только хочу, чтобы… Семецкий не умер!» Сергей Лукьяненко.
Будущее.
Собрались мы как-то с целью написать статью о Килгоре Трауте, величайшем писателе-фантасте ХХ века. Траут, надо сказать, чтение не ординарное, сразу и не поймешь, что к чему. Как раз тот случай, когда просто необходим дополнительный мозговой стимулятор. Благо таковой нами был мудро припасен. Еще по весне, до того как стараниями неугомонного человечествоненавистника Александра Громова было затоплено пол-Европы (*сноска: См. А.Громов, «Крылья черепахи»; А.Синицын «Эффект синей папки», «Если», №11, 2001г. Кстати, в приватной беседе А.Громов «разоткровенничался»: «Все, о наводнениях больше не пишу, перехожу на нефтяные пожары».), мы съездили в Прагу, где на одной из узких, вымощенных тяжелым камнем улочек и приобрели указанный продукт. Поначалу освещенная лишь керосиновой лампой лавочка не произвела на нас должного впечатления. Однако, выслушав серьезные доводы добродушного продавца — здоровенного лысого детины с татуировкой на черепе KAFKA FOREVER и с окровавленным ножом в руках, которым он в процессе разговора отпиливал лапы орущей черной курице с красными глазами – мы быстро поняли, что литровый флакон с ярко-зеленой жидкостью, это именно то, что нам необходимо.
Только через несколько дней, окончательно придя в себя, мы выяснили, что за каких-то 500 чешских крон получили знаменитый семидесятиградусный эликсир La Fee Verte, в просторечии именуемый Absinthe. Одной из активных составляющих этого волшебного напитка является вытяжка из горькой полыни monoterpene или туйон, которая в состоянии помочь практически любому смертному разобраться в творчестве не только Килгора Траута, но даже Андрея Лазарчука.
Итак, сидим мы, стимулируем мозговую деятельность, делаем все по правилам, с применением специальной ложечки с сахаром и ледяной воды. Один из нас еще не Винсент, второй уже почти Эдгар. Гениальность Траута становится почти осязаемой. Но в кульминационный момент, вместо наметившегося прорыва в трансцендентность, перед нами, как и в прошлый раз появился некий третий (** сноска: См. Д.Байкалов, А.Синицын, «Истина где-то рядом», «Фантастика-2002», вып.1). Удивляться уже не было ни желания, ни возможности.
Между тем, некий третий, окинув нас горящим взглядом, передал нам прекрасно изданный том. На титуле значилось: «Евангелие от Андрея и Дмитрия. Описание страданий, изгойства и перевоплощения Великого Святого Юрия Семецкого, исполненное первоапостолами его». Удивляться были и желание, и возможность.
«Я прибыл из 2149 года по вашему варварскому летоисчислению с тем, чтобы направить вас к написанию труда сего. Наши умельцы сотворили по чертежам самого Кулибина паровой времяход и переместили меня сюда. Преклоняю колени пред первоапостолами». Мы приняли условия игры: «Кто ты такой, что так запросто с апостолами разговариваешь?»
«Я адепт седьмого уровня Церкви Святого Семецкого Шестишестьседьмыхъецкий (6 6/7 –ецкий). Выше звания в нашей иерархии не существует. Мы бесконечно стремимся к священной семерке, не в силах ее достичь. Удалось это лишь одному из всех сущих в этом мире много лет назад, 31 мая 2002 года…» «…по нашему варварскому летоисчислению».
«…и в Изначальный День по нашему. Именно тогда произошло Великое Перевоплощение и Семецкий-1 перешел в неизбывное состояние Семецкий-2». Мы переглянулись: «С этого места поподробнее».
«С ранней юности Юра обладал даром преображения. В мирской жизни он был Семецким-1, а в другом своем обличии мог творить чудеса: перемещаться с места на место, сам того не замечая, силой слова превращать бандитов в агнцев, блудниц в праведниц. Ничего не понимая, те покидали злачные места, а Семецкий-2 лишь с грустью смотрел им в след. А над всем этим бестелесно витал Семецкий-0, оберегая и направляя обе ипостаси по неведомому пока им пути.
Способности Юрия не остались незамеченными. Вокруг него сплотилась группа приверженцев, провозгласивших его Гуру. Но, как давно известно, все в истории повторяется дважды. Зависть и злоба человеческая сделали свое дело, и Семецкий был отвергнут. Один из учеников даже избил его, в бессилии повторить чудо, сотворенное Семецким-2. Другие оскверняли чело его предательскими поцелуями, бросали одетым в бурные воды и всячески измывались по-иному. Третьи же зашли еще дальше: стали убивать его. Да-да, именно убивать. Но после каждого убийства Юрий оживал и на следующий день приветливо здоровался со своими убийцами. Тогда его стали убивать с особой жестокостью, записывать способ умерщвления на бумаге и меняться записями. Дошло даже до конкурса на лучшее убийство Семецкого, который наблюдал за всем этим непотребством как бы со стороны и лишь печально улыбался.
И случился ему голос, который предрек прекращение мучений в Изначальный День, и собрал всех Семецкий на Медвежьих озерах, и одарил всех — и убийц своих, и мучителей своих, и просто прохожих людей — одеждами с ликом своим. И пришел час, и пришла минута, и свершилось Великое Перевоплощение: и покаялись грешники, и сошла на землю великая благодать. Самые ретивые преследователи стали самыми преданными учениками. Так Андрей и Дмитрий, позволявшие себе в отношении его неблаговидное и словесно и действием», — адепт прервал свое повествование и пристально на нас посмотрел, — «поклялись в вечной преданности и за очень короткое время написали “Житие”, впоследствии переработанное в “Евангелие”. А издательство АСТ, ранее печатавшее те самые описания изуверств, творимых над Семецким, выпустило святой текст стомиллионным тиражом. И бесплатно раздало его людям. Так, практически в одночасье, возникла самая гармоничная за всю мировую историю держава, сочетающая в себе «имперский пафос» и «снисходительную иронию к варварам-иноверцам», «диктатуру мудрого закона» и непритворную уверенность в том, что «хорошие люди есть». А назвали ее в честь нашего великого вождя и духовного руководителя Юросью.
Совсем недавно мы отметили знаменательную дату – Три по семь на семь лет Великому Перевоплощению. В Юргороде (бывшем Владимире) прошли грандиозные торжества. Миллионы людей пришли к основанию самого высокого монумента в мире. Небольшого роста лысоватый человек сидит, опираясь руками на гранитную глыбу, и смотрит каждому в глаза заботливым взглядом. С непривычки можно впасть в ступор или упасть в обморок. Но самое удивительное, что у этого памятника любят запечатлевать друг друга посещающие Юрось западные варвары, до сих пор по недомыслию ведущие отсчет лет от рождества Христова, да еще и в десятичной системе счисления.
Одно лишь омрачает нашу жизнь. Семь семилетий назад Юрий Семецкий незаметно исчез. До сих пор нет единого мнения на этот счет. Одни считают, что состоялось Второе Перевоплощение, и Семецкий-2 стал Семецким-0, поскольку выполнил свою миссию на земле. Наша же Церковь придерживается мнения, что он “просто сделался, благодаря своей добродетели и мудрости, бессмертным” и путешествует по дорогам необъятной Юроси, чтобы заглянуть каждому ее жителю в глаза и тем самым освятить его жизненный путь. Поскольку население страны постоянно растет, то и странствовать Юрию предстоит вечно. Народ его так и называет — Вечный Странник.
Косвенными доказательствами бессмертия Семецкого служат появляющиеся время от времени у адептов высших кругов советы по благоустройству Юроси, воплощение которых приводит поистине к грандиозным результатам. А в прошлом семилетии вдруг появилась ниоткуда песня, которую до сих пор повсюду поют. И мелодия и слова ее западают прямо в душу: Время остынет. В этом ли правда? Вечность, возможно, обличие бога… Вечность, возможно, излишне много… Тысяча лет — это то, что надо. (сноска: слова из песни Александры Сашневой (Фелiчiты) на стихи Юрия Семецкого. Хотя надо признать, что все эти факты не противоречат и теории Второго Перевоплощения.
А теперь — о главном. Как-то я с молодым послушником прогуливался по Сиреневому саду и вдруг услышал странные звуки. Мы обернулись и увидели животное – у него была собачья голова, лисье тело и кошачьи лапы. Оно тонко поскуливало и смотрело на нас большими глазами, а из глаз текли слезы. Как адепт высшего уровня, я сразу распознал его. Это был песец. Моему волнению, казалось, не будет границ, сбылось одно из пророчеств Святого Юрия: «Песец подкрался незаметно». Появление этого зверя было предвестником эпохи «самых ужасных потрясений». Вскоре пушные зверьки стали встречаться все чаще и чаще. Началась паника. И напрасно мы ждали указания свыше. Тогда на совете адептов седьмого уровня постановили искать решение в Истоках. Спасибо Кулибину. Жаль, в Изначальный День его времяход меня доставить не смог: мощности не хватило. И так семь лет лучший лес на дрова изводили».
Наш новый знакомец, похоже, закончил свой монолог, взгляд его прояснился. Он посмотрел на нас и наш мозговой эликсир. Ярости его не было предела: «Как вы смеете в Юрьев пост вкушать что-либо, кроме речной форели и Кубанской водки». Тут уж не выдержали мы: «Знаете ли вы, адепт, что все вами изложенное не соответствует действительности, поскольку было совсем не так».
Прошлое.
«На самом деле, дорогой наш ушелец из будущего,» — начали мы свой рассказ, — «Юрий Михайлович Семецкий отнюдь не мифический персонаж и, упаси Боже, не земное проявление высшей сущности, а вполне реальное лицо. Просто звезды сложились так, что он стал одним из самых популярных переходящих персонажей в российской фантастике, почти как наш любимый Килгор Траут. Хотя начало этой истории и носит некий мистический оттенок. Впрочем, обо всем по порядку.
Ю. М. Семецкий впервые проявился в 1983 году, когда в МВТУ им. Баумана, где он учился, создавался клуб любителей фантастики “Три парсека”. Двумя годами позже в этот КЛФ пришли и ваши покорные слуги, где и познакомились с героем нашего повествования. Сам клуб был достаточно известен, из него вышло немало популярных деятелей фантастики, таких как, например, писатель и бард Алексей Свиридов (увы, его больше нет с нами). Многие бывшие члены КЛФ “Три парсека” сейчас не без успеха трудятся на издательской ниве. В фэндоме быстро перекроили название клуба в “Три поросенка”, а наиболее часто появлявшихся на конвентах представителей КЛФ Синицына-Байкалова-Семецкого сначала обзывали компанией Си-Би-Эс, потом “тремя поросятами”, а после очередного юбилея клуба (а двадцатилетие ожидается в апреле 2003 года) стали именовать попросту “свиньями” – поросята ведь растут. Теперь многим станет ясно, почему в “Танцах на снегу” Сергея Лукьяненко можно встретить Юрия Семецкого в такой вот ипостаси: — Меня зовут Юрий, — сказал старик. – Юрий Семецкий-младший, всецело к вашим услугам… — Я его видел пару раз на Авалоне, — сообщил вдруг Стась. – Скотопромышленник, свиновод. Занесло же его сюда в недобрый час…
И первым “убийцей” Семецкого волею Судьбы стал упомянутый выше Лукьяненко. История сия загадочная и несколько комичная. Когда Лукьяненко писал роман “Осенние визиты”, он еще не был знаком с Юрием Семецким. Тем не менее, в одной из первых сцен романа наемный убийца расправляется с предпринимателем Эдуардом Петровичем Семенецким.
“ПМ” хлопнул два раза, вначале почти неслышно, потом с легким, невнятным звуком. Эдуард Петрович, все с тем же удивлением на лице, повалился на янтарно-желтый паркет.
Причем в качестве места действия этой сцены, Лукьяненко описал дом и лестничную клетку Д. Байкалова. Только квартира Семенецкого была соседней. Поэтому, настоящий Семецкий, когда наконец познакомился с Лукьяненко первым делом задал ему вопрос: «Зачем ты меня убил?»—и глядя в непонимающее лицо Сергея добавил, смягчившись – «Ну ладно, раз уже убил, то должен пообещать убивать меня в каждом следующем романе». Лукьяненко в ужасе пообещал. И с тех почти в каждом произведении Лукьяненко присутствует убиенный Семецкий. А в интернете много позже появилась частушка: Книгу Сергей написал без прикрас. Бедный Семецкий убит в третий раз. Счастлив Сергей, всё как надо идёт Завтра беднягу он снова убьёт.
Но до повального увлечения наших фантастов такими убийствами было еще далеко. Несколько позже «Осенних визитов» вышла в свет книга Владимира Васильева «Абордаж в киберспейсе или Сердца и моторы». Прототипами героев этой книги стали сотрудники издательства “ТП” которое было создано выходцами из КЛФ “Три парсека” (и мы, и Юрий Семецкий тоже в ней тогда работали), и занималось изданием фантастики, выпустив в том числе и книгу В.Васильева “Клинки” в специально под нее придуманной серии “Монстры фэндома”. В васильевских “Сердцах и моторах” персонаж Семецкого также погибает, и тоже от руки наемного убийцы: — Вряд ли, — спокойно ответил Платонов и выстрелил… Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок.
Второе убийство заставило многих авторов задуматься – а что это Юрика (а знакомы с ним многие: такая уж странная структура – фэндом) все убивают и убивают. Тем более, что Лукьяненко, верный обещанию, старался вовсю. Он безусловно является чемпионом России по убийствам Семецкого. Второе (оно же первое умышленное) смертоубийство в исполнении Лукьяненко произошло в повести “Тени снов” Семецкого погубило слишком большое оружие. Инопланетные захватчики одним из первых убили чересчур заметного обороняющегося: Семецкий глотнул, и завозился, пытаясь улечься на “Ультиматуме”, и прикрыть его собой. Получалось плохо, то боковые ручки торчали, то ствол высовывался. Семецкий ерзал, раскидывая руки, колотя приклад коленями, тихонько ругался.
Убийства от книги к книге становились все изощреннее. Если в “Фальшивых зеркалах” все ограничивается лишь небольшим диалогом — Слышал, Семецкого убили? Три раза подряд? — Ну? — Так вот, он ожил, и догнал своих…
вВ“Холодных берегах” всего лишь присутствует Семецкий полк, в “Геноме” вспоминается о книготоргово-издательской деятельности Юрия Михайловича и его двухфазном образе жизни.
А вот книжный магазин, принадлежащий Юрию Ка-второму Семецкому, не просто развалился, но и погреб под собой хозяина. а в “Дневном дозоре” нашему герою посвящена всего-навсего строчка
Девятилетний Юрик Семецкий, проживающий в Москве, через месяц после возвращения из “Артека” погиб от асфиксии, захлебнувшись в ванне. то в самых свежих романах Сергея “Танцы на снегу” и “Спектр” убиению посвящена не одна страница. Видимо сказывается факт существования премии за самое лучшее убийство Семецкого. Впрочем об этих романах и премии чуть позже.
А тогда, во второй половине девяностых к еще не возникшему “заговору убивцев” первым присоединился Александр Громов. В его романе “Шаг влево, шаг вправо”
Покойный гражданин Емецкий Юрий Михайлович был захоронен на Кузьминском кладбище Москвы 31 мая 2002 года.
но через несколько лет оживает на полярном острове с полностью опустошенным сознанием. Вот откуда и взялась сия сакральная дата. Кстати московская фантастическая тусовка отпраздновала этот “день перевоплощения Семецкого” с размахом. На Медвежьих озерах. Правда, на Крестный ход, дорогой наш Визитер, это похоже на было.
И пошло-поехало. Кто-то (не будем показывать пальцем, но скорее всего это был сам Юрий Михайлович) распустил в фантастических кругах слух, что писатель не убивший в романе Семецкого не имеет никаких шансов пробиться в классики жанра. Писатели — они как дети суеверны и как дети любят новые игрушки. Потому схватились за новое развлечение с радостью. Если в книге имелся второстепенный персонаж, которого необходимо было убить, то ему давали фамилию Семецкий. Вот лишь немногие примеры. Олег Дивов даже в автобиографии, опубликованной на его персональном сайте, гордо признается: Короче всех отечественных фантастов — в два слова — убил Юрия Семецкого забывает упомянуть, что вставил эти два слова спохватившись в самый последний момент, когда рукопись романа “Выбраковка” уже находилась в издательстве.
В романе Романа (хорошее сочетание) Злотникова “И пришел многоликий…” пролог посвящен подвигу некоего капитана второго ранга Семецкого, чей космический эсминец “Стремительный” мужественно противостоял превосходящим силам противника, пытавшегося взять эсминец на абордаж: Капитан Семецкий повис на ограждении мостика командного уровня, но подниматься наверх, чтобы убедиться в его смерти, необходимости не было. В грудь капитана по самую рукоятку был вогнан ятаган. Впрочем, судя по тому, что рядом с креслом валялась разрубленная туша тролля, капитан сумел-таки нанести свой последний удар. Не дав доставшему его врагу хоть сколько-нибудь поторжествовать.
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 18.07.2021, 23:28 | Сообщение # 3
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2565
Статус: Offline
В книге Сергея Щеглова “Разводящий Апокалипсиса” Семецкий сгорает:
Прямо перед ним, с выпученными глазами, с искусанными в кровь губами, с раскрытым в немом крике ртом бился в агонии Юрий Семецкий. Тот самый весельчак из команды Крайчека, завсегдатай половины эльсанских кабаков, неунывающий искатель приключений, всегда выходивший сухим из воды.
Сжигает его и Владимир Васильев в романе “Смерть или слава”:
Нервно поигрывая бластом, я пробежался к куполу. И почти сразу увидел Семецкого. Семецкий лежал на спине, остекленело вытаращившись в небо. Грудь его была разворочена тремя бласт-импульсами. Крохотный “Сверчок”, маломощный бласт, валялся рядом с ладонью убитого. На ладони запечатлелся рифленый отпечаток чьего-то ботинка.
В повести Леонида Каганова “Коммутация”, единственным погибшим во время кристаллизации Мертвого моря оказывается естественно Семецкий. Юлий Буркин в романе “Звездный табор, серебряный клинок” убивает нашего героя не единожды: сначала гибнет Семецкий-человек, а потом завод, которым управлял спасенный в прошлый раз мозг Семецкого. Еще больше – 17 раз — гибнет Семецкий-террорист в романе Ант. Скаландиса “Причастные. Скрытая угроза.” – здесь наш популярный персонаж обладает свойством уходить в другое измерение за мгновенье до взрыва или выстрела, а потом неожиданно “оживать”. Александр Громов вернулся к убиению в романе “Тысяча и один день”. Семецкий тут сначала чуть не утонул в чане с черной икрой, но был спасен, однако позже его ждала совсем героическая смерть. Совсем оригинально попытался убить Юрия Михайловича Эдуард Геворкян. Если попробовать сложить вместе все прописные буквы первого абзаца повести “Возвращение мытаря” то получается фраза “СЕМЕЦКИЙ УБИТ”. (сноска: к слову подобный прием с прописными буквами Геворкян использовал отнюдь не первым. В эпилоге романа Лукьяненко “Геном” таким способом зашифровано целое послание к читателям) В романе Дмитрия Янковского “Флейта и ветер” могила инженера Семецкого стала единственной точкой реальности в нашем ирреальном мире.
И таких подобных примеров можно привести еще немало.
Впрочем писатели тем и отличаются от военных, что строем не ходят. Не все хотели становиться классиками, не все хотели играться в модную игрушку. Например, Святослав Логинов и супруги Дяченко сразу объявили, что ни за что не станут убивать в своих романах такого хорошего человека. И даже упоминать не станут. Некоторые авторы поступили еще гуманнее – упоминали, но не убивали. Так произошло в рассказе Далии Трускиновской “Вот это по-нашему!”, а герои “Слепого пятна” Андрея Плеханова очень даже хотели убить соответствующего персонажа, но…
Склад охранялся слабо, Хадди управился с двумя стражниками в считанные мгновения, бесшумно свернув им головы. К счастью для упоминавшегося выше шефа охраны Юрсемецшу, оный отсутствовал – наверное спал дома или отбыл в командировку, поэтому, как ни странно, обошлось без акта предательского убийства собутыльника.
Волна литературных убийств ширилась, фэндом реагировал на очередное появления Семецкого на страницах очередного бестселлера по-разному. Некоторые плевались, некоторые писали частушки вроде: Дети в подвале во что-то играли Взрослым про эту игру не сказали Вот результат этих шалостей детских: Зверски замучено восемь Семецких.
(Миш Наранек), некоторые предлагали на соответствующие книги вещать наклейку “Semetsky Inside”, фигура Семецкого возникла даже в фанфике приключений Фандорина. Молодые авторы, учуяв модное поветрие, также стали вставлять подобные эпизоды в свои гениальные творения. Нам известен реальный случай, когда редактор крупного издательства отверг рукопись начинающего фантаста с формулировкой: “Не дорос еще убивать Семецкого!”.
Наконец многим стало предельно ясно, что игра затянулась. Но остановиться было сложно. Подсознательное желание прекратить игру выплескивалось на страницы книг ситуациями с одновременным появлением “в кадре” Семецкого и породившего всю это вакханалию Лукьяненко. Олег Дивов в “Саботажнике”: Причер шагнул к табличке — это оказалась памятная доска с надписью на трех языках. “17 мая 24…1 года, — прочел капеллан, — здесь при попытке спасти утопающего судового библиотекаря старшего матроса Семецкого трагически погиб водолаз Лукьяйнен”. Сергей Зайцев, Борис Завгородний, “Рось квадратная, изначальная”:
Присмотревшись Благуша узнал в нем Сдельного Пахана — Лук Ян Ко, который, как самый богатый человек среди торгашей, вполне мог себе позволить роскошь вроде этой шубы. Ведь юрсемы, небольшие пушистые зверюшки размером с домашних кошар, когда-то водившиеся во всех доменах, ныне стали большой редкостью из-за своей удивительной доверчивости к человеку, в частности к охотнику. Но дальше всех пошел Андрей Белянин – в романе “Сестренка из преисподней” благородный мэтр библиофил, неоднократно убиваемый Семецкий, начинает мстить своим обидчикам, получающим премии за лучшее убийство, и первым от его руки страдает… конечно же Лукьяненко: Вдоль улицы, по направлению к книжной лавке, неторопливо шествовал толстый молодой мужчина с усиками, в модной одежке и с большим космическим бластером на пузе.
— Последний лауреат…— мстительно прошипел мэтр Семецкий, до хруста в пальцах сжимая стальной гарпун. — Он устроил взрыв и завалил меня книгами в моем же магазинчике. Смерть была долгой и мучительной… Так этот разжиревший моллюск прилюдно пообещал в следующий раз просто пристрелить меня из бластера. Вот с него-то я и начну… На фокареи мерзавца! В кандалы таки и в трюм! За борт под килем, морского ежа ему в глотку, кар-р-р-рамба!!!
И робкий книготорговец (или отчаянный капитан?) с ревом бросился на недавнего обидчика. Как я понимаю, этот убийца был не единственным, но первый чек к оплате предъявили именно ему. Бездарно отстреливаясь от рычащего “морского волка”, бедолага пытался удрать, а китобой Семецкий ловко бил его гарпуном по новым джинсам…
Про лауреата было упомянуто не зря. В 2000 году известная фэн-группа “Мертвяки” учредила ежегодную премию за лучшее литературное убийство Семецкого (кстати идея этой премии возникла у одного из нас, у кого – не скажем). Первым лауреатом этого симпатичного приза стал как раз Сергей Лукьяненко за роман “Геном”, вторым, в 2001 году, Александр Громов за “Тысячу и один день”, ну а в 2002 году премии вручались уже по четырем номинациям: Юлию Буркину за роман “Звездный табор, серебряный клинок”, Леониду Каганову за повесть “Коммутация”, Далии Трускиновской за рассказ “Вот это по-нашему!” (видимо, номинаторы усмотрели в принципиальном неубийстве Семецкого намек на дальнейшее зловещее развитие событий), Дмитрию Байкалову за статью “На последнем берегу”. Еще цитата из белянинской “Сестренки..”:
…местные умники объявили убийство бедного Семецкого национальной традицией! Они даже дают за это ежегодную премию! Ви себе представляете — премия тому, кто лучше убьет Семецкого… И шо ви скажете?!
То ли обидевшись на свои убийства Семецким, то ли из желания получить очередную премию, Лукьяненко в последних книгах убивал Семецкого крайне изощренно. В кульминации “Танцев на снегу” престарелый инсургент-скотоопромышленник направляет свое инвалидное кресло на главных злодеек – Я успел увидеть искаженное ужасом лицо Аллы Нейдже, плюющийся огнем бластер в руке Снежинской. А потом кресло Семецкого врезалось в них пылающим болидом. – но успевает умереть от старости еще до того как в него попадет заряд бластера, и он вместе с врагами рухнет вниз в растворитель для промывки топливных элементов звездолетов. Воистину героическая смерть.
Ну а романом “Спектр” Лукьяненко похоже вознамерился поставить жирную как клякса точку во всей этой затянувшейся истории. Вначале, не называя имя персонажа, он пользуется проверенным “шифром прописных букв”, чтобы проницательному читателю стало ясно, что это Семецкий (попробуйте, найдите!). Затем описывается схватка этого персонажа с четверкой “охотников за наградами”: Один – средних лет, румяный, толстый, коротко стриженный, с щеточкой усов над губой. Другой – смуглый, вроде бы не старый, но с явной сединой в волосах. Третий – аккуратно выбрит, но с собранными на затылке в хвост длинными волосами. Четвертый – самый пожилой, высокий, чуть сутулый, с бородкой и баками.
Хоть немного знакомые с писателями-фантастами без труда узнают в этой четверке самого Лукьяненко, Васильева, Дивова и А. Громова. Наш герой блестяще расправляется с охотниками, однако его все-же убивает подоспевший пятый убийца, внешностью подозрительно напоминающий Ника Перумова. В конце книги выясняется, что таких вот Семецких во Вселенной несколько сотен – однажды произошел сбой в системе нуль-транспортировок, Юрик-один размножился и множество его двойников регулярно появляются из различных Врат на разных планетах. Однако само Мироздание ополчилось на многочисленных Юриков-два – ведь по его, Мироздания, законам может существовать лишь одна личность. Остальные должны так или иначе погибнуть… В результате в “Спектре” убийство Семецкого становиться изощренным полиубийством, порожденным буйной фантазией автора, по случайности ли, по велению свыше ли заварившего и до сих пор расхлебывающего всю эту кашу. Может быть тарелка наконец скоро опустеет?
Вот как, коллега (мы опять назвали его так!) оно было на самом деле!»
Настоящее.
Длительное время некий третий не мог проронить ни слова. На бритом под Семецкого черепе выступили крупные капли пота, руки дрожали. Наконец он смог выдавить: «Так вы не будете писать Евангелие?» «Даже и в мыслях не было.»
Адепт седьмого уровня порылся в складках своей просторной хламиды и извлек что-то типа раструба. Судя по внешнему виду, к этому агрегату явно приложил руку Кулибин. Последовало разъяснение: «Это паровой уничтожитель. С его помощью я заставлю вас сделать все, что мне необходимо».
«Это вряд ли. Когда вас сюда отправляли, наверняка в спешке не успели познакомить с теорией перемещений во времени. Мы же на ней собаку съели. После нашего отказа писать всякую ересь, вашему миру осталось существовать лишь несколько мгновений. Как там у Семецкого: «Песец всему?»
«Не совсем…», — очертания нашего гостя стали стремительно таять. Вскоре на полу валялись лишь хламида и уничтожитель. Вещи оказались крепче их хозяина. Но и они продержались недолго. Петля времени замкнулась. Юроси пришел конец. Последней исчезла книга. Очень символично… В конце было слово.
Этой статьей авторы надеются поставить точку в непомерно затянувшейся литературной игре и выражают надежду, что в будущем ни одного Семецкого больше убито не будет. Уж очень не хочется писать Евангелие.
Взято с semecky.fantregata.com/
Камни не исполняют желаний. Их исполняем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. - майор Кальтер - Свинцовый закат
Дата: Воскресенье, 18.07.2021, 23:36 | Сообщение # 4
Гадский Админ
Администрация
Сообщений: 2565
Статус: Offline
Серия «S.T.A.L.K.E.R.»
Серия «S.T.A.L.K.E.R.», а также игра, по которой эта серия пишется, имеет непосредственное отношение к Семецкому.
Юра — один из нескольких легендарных сталкеров чернобыльской «Зоны», получивший от Монолита бессмертие. И каждый день его убивают, и каждый день он возрождается. Сообщения о смерти Семецкого приходят в общую сеть неизвестными путями, и получить такое сообщение в опасный момент считается хорошей приметой.
В частности, Семецкий пострадал в дилогии «Зона поражения» — «Линия Огня» Василия Орехова. В книге Калугина — «Дом на болоте». Да и в других, наверняка, книгах серии.
Обложка-прикол работы Бегемота.
И поскольку я читал только три книги серии (кажется), то не стесняйтесь присылать цитаты из прочих всяких :)
Добавление от 28 августа 2009.
В комментариях подсказывают:
Похоже, что новым претендентом на премию «За самое нелепое убийство Семецкого» станет Сергей Палий серия S.T.A.L.K.E.R. роман «Бумеранг»
«Юрий Михайлович Семецкий. Лидер неофициальной группировки “Ренегаты”. Смерть. 18.33 по местному времени. Болото. Южный Мост. Убит ренегатом по прозвищу Пилюлькин выхлопом из РПГ-18».
Бедный Юрик…
Оказывается, Пилюлькин всё ещё убивает Михалыча.
Подсказку любезно предоставила Мила Демина.
Добавление от 5 июня 2012.
Если почитать сталкер-форумы, можно найти занятные вещи.
Вариант первый — Семецкий — выдуманный персонаж. Его создал некто Юрий Михайлович, создатель сталкерской сети. Т.е. используется только от скуки ну и как дополнительная примета сталкерам. («Пустые земли») Варинт втрой, более распространённый вариант — призрак Зоны. Т.е. он вместе с Шуховым Доктором дошёл до монолита и получил бессмертие, но взамен ему приходится умирать каждый день разными смертями. В какой-то книге было рассуждение о том, бессмертия ли хотел Семецкий или славы.
Ну по одной из версий излом-Журналист («Мечта на поражение») лазил с Семецким к монолиту, по другой Болотный Доктор разговаривал с ним («Дом на Болоте») когда Семецкий в одиночку к монолиту шел. Химик с Пригоршней («Выбор оружия»), кажется, видели его до смерти. и .т.д. (вариантов тьма). Семецкого видели часто и многие, а Черного сталкера реже. Я склоняюсь к версии, что это игры монолита с мертвым Семецким.
Или, например:
Сталкер Семецкий по Свалке гулял, «Ржавые волосы» он собирал. Больно по черепу трахнул кирпич — Метко бросает Сидорович. Силён наш торговец, мощно кидает — С Кордона до Свалки кирпич долетает… Мстить не люблю. Как не жаль старика — Кину в ответ, и прибью дурака.
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Настоящий, книжный и игровой Семецкий - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
