Это невероятно, но факт! Изучая материалы об истории Отечественной войны 1941−1945 гг., я обратил внимание на небольшую заметку в одной из газет того далёкого времени. В ней приводился рассказ захваченного в плен партизанами Смоленщины немецкого военного врача доктора Пансгена. Приведу цитату: «Партизаны обращались со мной хорошо. У них я беседовал с одним немецким солдатом, сбежавшим из своей воинской части. Он – ярый противник гитлеровского режима». Эта заметка заинтересовала меня, захотелось узнать, кто был этот немецкий солдат.
Первой подсказкой стала книга Теодора Гладкова «Король нелегалов». В ней автор сообщал о немецком ефрейторе Фрице Шменкеле (Fritz Schmenkel), который зимой 1941 года ушёл из своей воинской части к смоленским партизанам и стал единственным немцем-перебежчиком, посмертно удостоенным звания Героя Советского Союза.
Эта находка была для меня и интересной, и значимой, ибо она позволила прийти к выводу, что немецкий солдат, о котором в 1942 году рассказывал доктор Пансген, и Герой Советского Союза антифашист Фриц Шменкель – один и тот же человек. Но, к моему сожалению, эти сведения не раскрывали всей истории судьбы человека и его подвига. В дальнейших поисках мне очень помогли работники Смоленского государственного музея-заповедника, сообщившие мне, что у них имеется небольшая экспозиция и некоторые материалы, и подтвердившие наличие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 6 октября 1964 года о присвоении (посмертно) немецкому гражданину Фрицу Шменкелю звания Героя Советского Союза.
Как же начиналась биография Фрица Шменкеля, героя моего очерка? Он родился в 1916 году в семье немецкого коммуниста, рабочего кирпичного завода в небольшом городке Варзове близ Штеттина. Его детство и юность совпали с периодом сложных и бурных событий военно-политической обстановки. Юность Фрица была прервана несчастьем, которое постигло его семью: во время одной из антифашистских демонстраций гитлеровские молодчики выстрелом в спину убили отца. Юноша тяжело перенёс эту потерю и поклялся отомстить нацистам. Он хорошо понимал, что в одиночку бороться с гитлеризмом невозможно и бесперспективно. На первых порах юноша встречался с друзьями отца и выполнял их отдельные поручения, связанные с подпольной борьбой. Затем Фриц Шменкель вступил в Союз коммунистической молодёжи Германии и окончательно стал убеждённым антифашистом, люто ненавидящим гитлеровскую диктатуру и всё, что с ней связано. В 1938 году Шменкеля призвали в армию, но он и не думал воевать за Гитлера. Спустя месяц после начала службы Фриц самовольно покинул часть. Полиция нашла его и возвратила в казарму. Ещё через три месяца он вновь убежал. Когда его поймали на этот раз, отдали в руки военному суду, который приговорил его к двум годам тюремного заключения. В тюрьме Фриц настойчиво размышлял о действенных путях своего участия в антифашистской борьбе. Когда немецкие войска уже оккупировали большую часть Европы и близилось время нападения на СССР, у него возник замысел, который, как он считал, позволил бы ему участвовать в борьбе с гитлеризмом. Но для этого Фрицу надо было каким-то образом попасть в ряды Красной армии. С этой целью он делает такой шаг. В письме на имя командования сухопутных войск вермахта Шменкель пишет: «Тюрьма многому меня научила и перевоспитала. Я глубоко осознал свои ошибки и готов вновь служить в армии, чтобы бороться с большевизмом. Прошу поверить мне и направить на фронт…»
В ответ на это письмо его досрочно освободили из тюремного заключения, восстановили в армии и направили служить в одну из батарей артиллерийского полка 186-й пехотной дивизии вермахта. В июне 1941 года эта пехотная дивизия в связи с началом войны с СССР была переброшена на Восточный фронт в район Вязьмы. Перед отправкой на фронт Шменкелю дали возможность повидаться со своей семьёй. Улучив удобный момент, Фриц сказал жене Эрне: «Теперь я знаю, что мне надо делать».
На Восточном фронте у Шменкеля появилась реальная возможность перехода на сторону Красной армии. Однако ситуация осложнялась немаловажными обстоятельствами. Во-первых, в районе Вязьмы к этому времени уже не было Красной армии, так как фронт отодвинулся к Москве. Во-вторых, у него появилось сомнение, что ему поверят в его намерение воевать против Гитлера. Но вскоре он узнал, что в районе Вязьмы в лесах действует большой партизанский отряд, и преодолев своё сомнение, Шменкель ушёл к ним. Незаметно выйдя из здания школы на окраине Вязьмы, где была расквартирована артиллерийская батарея, он направился в сторону большого лесного массива. Фриц хорошо знал, кто ему нужен и кого он будет там искать. В поисках партизан проходил день за днём, но ему попадались лишь небольшие деревеньки, куда он не заходил, боясь попасться патрулям полевой жандармерии. И вот однажды еле заметная тропинка привела его к лесной деревушке, и Шменкель вошёл в крайнюю избу. Вот как об этом рассказывал впоследствии Михаил Яковлевич Сидоров, житель деревни Курганово. «Я было оторопел, когда раздался стук в дверь и в избу вошёл немецкий солдат. Он был без погон и оружия, только плоский штык-тесак весел на ремне. Немец прошёл к печи, достал красивую зажигалку и закурил. Он держался стеснительно, ничего не требовал. Стал я с семьёй ужинать. Смотрю, он продолжает сидеть у печи и к нам не подходит. Ну, позвал я его к столу, хотя и у самих не густо было. Поел. Сказал „данке“, подошёл к скамейке, которая стояла у печи, и смущённо жестами показал, что хочет лечь спать. Утром посмотрел на Сашку, мальчонку моего (он в ту пору сильно кашлял), поднялся и ушёл. Не прошло и часа, немец вернулся и поставил на стол крынку молока, показал на сына, сказал: „киндер“. Потом я понял, свою красивую зажигалку он поменял на молоко».
Жители смоленских деревень помогали партизанам и держали с ними постоянную связь. Один из связников сообщил в отряд о «странном немце», и его доставили в отряд. Там нашёлся партизан, немного знавший немецкий язык, с помощью которого Фриц рассказал о себе. Командование отряда поверило Шменкелю и оставило его в отряде, хотя и было решено проверить его на деле. Фриц принимал активное участие в нескольких боях, проявляя смелость и отвагу. Вскоре к нему стали относиться уважительно, называли «Ваней», а кто помоложе – «Иваном Ивановичем». Однажды группа партизан, в которую входил Шменкель, ведя наблюдение за дорогой, обнаружила приближающую немецкую автомашину.
– Кажись, штабная, Ваня, – тихо произнёс один из разведчиков, – смотри-ка, жмут без охраны.
– Жахнуть по ним и баста! – не удержался Смолин, паренёк лет 18.
– Ну зачем вот так-то! – возразил Фриц. – Лучше остановим. Может быть, там для нас есть кое-что интересное.
Одёрнув свою немецкую форму (он иногда надевал её), Фриц вышел на дорогу и стал прохаживаться, изображая немецкого часового. Тем временем машина подъехала к Шменкелю. Тот не спеша приблизился к ней. Рядом с водителем сидел немолодой солдат, сзади майор с упитанным лицом и ещё один офицер медицинской службы.
– Эй, вы, – строго произнёс майор, – чего торчите на дороге?! И вообще, какого чёрта вы делаете здесь, в богом забытой глуши?!
В скором времени к партизанскому лагерю подошла довольно странная процессия: навьюченный денщик майора, лейтенант медицинской службы, им впоследствии оказался Пансген (это о нём упоминалось в начале очерка), и водитель, которых сопровождали весёлые и невредимые разведчики. На этот раз они захватили карту с обозначением главных железнодорожных маршрутов, по которым немцы осуществляли перевозку военных грузов и войск на Смоленщине, а также перечень маркировки товарных вагонов. Достался партизанам и радиоприёмник, в котором они крайне нуждались. А летом 1942 года благодаря смелой и дерзкой идее Шменкеля партизанский отряд заполучил в своё распоряжение мощную радиостанцию для связи с «большой землёй», которую раздобыли на немецком складе товарной станции Ярцево, перехитрив усиленную охрану. Причём недалеко от этого склада располагался крупный гарнизон немецкой жандармерии.
В 1943 году при прорыве партизанами линии фронта Шменкель был ранен. После лечения в госпитале он получил отпуск и побывал в Москве. В июне того же года ему был вручён орден боевого Красного Знамени. Находясь в Москве, Шменкель обратился с просьбой вновь оправить его на фронт. Учитывая его желание и опыт ведения разведывательно-партизанских действий в тылу немецких войск, Фрица направили на обучение в разведшколу в Боровск. В октябре 1943 года его на самолёте забрасывают в глубокий тыл немцев в Белоруссию с разведывательным заданием, связанным с подготовкой Белорусской наступательной операции Красной армии. За сравнительно короткий срок он установил доверительные отношения со многими офицерами немецких воинских частей, дислоцированных в Минске, Бобруйске, Вильнюсе. С некоторыми из них у него сложились даже дружеские отношения. Летом 1944 года началась Белорусская наступательная операция по разгрому группы армий «Центр». Эта операция имела историческое значение в Великой Отечественной войне, создав благоприятную обстановку для развития наступления в Восточной Пруссии. Успех проведения такой грандиозной по своим масштабам наступательной операции во многом был достигнут благодаря роли, которую в ней сыграли партизаны, разведчики и подпольщики, действовавшие в тылу. Свой героический подвиг в этой операции совершил и Фриц Шменкель. Он блестяще выполнил поставленное перед ним задание командования Красной армии, получив исключительно ценную информацию о концентрации и передвижении немецких войск, их численности, техническом оснащении, а также о строительстве и нахождении оборонительных сооружений.
Разведчик рискует все двадцать четыре часа. Грустная статистика войны свидетельствовала: срок разведывательной работы разведчиков в тылу немецких войск редко превышал четыре-пять месяцев. Погибали они не всегда из-за чьего-либо предательства. Гестапо и контрразведка абвера бросали на их выявление и ликвидацию лучших своих профессионалов, оснащённых спецтехникой.
Фрица Шменкеля допрашивали непрерывно и днём, и ночью. Следователи сменяли друг друга, настойчиво задавая одни и те же вопросы. В ответ – молчание. Ему предъявили обвинения в государственной измене, в нарушении присяги фюреру и переходе на сторону врага. В своём последнем слове Фриц сказал: «Да, я – немец! Да, я в прошлом являлся солдатом вермахта и по собственному убеждению перешёл на сторону правого дела, ибо ненавижу войну, развязанную Гитлером. Но я полностью отвергаю обвинения, предъявленные мне в измене Германии и немецкому народу. На стороне Красной армии я сражался за немецкий народ, за мою прекрасную родину Германию».
То была его последняя ночь, 22 февраля 1944 года. Дверь камеры со скрипом открылась, и в неё вошёл пожилой человек, протестантский пастор. После короткого разговора с Фрицем Шменкелем он спросил: «Что я могу сделать для вас, сын мой?» Шменкель передал жене письмо, которое гласило: «Прости, если моё решение принесёт тебе и дочери обиду и огорчение, но я не мог иначе. Совесть моя чиста. Я спокойно смотрю в глаза смерти. Я не был предателем, ибо боролся и умираю за правое дело. Ты, моя родная, и дочь должны это знать…»
Дата: Понедельник, 06.04.2020, 14:37 | Сообщение # 8
Удаленные
Администраторы
Иван Старинов - личный враг враг Гитлера
Илья Григорьевич Старинов родился 2 августа 1900 года в деревне Войново Орловской губернии. Первенец в семье путевого обходчика окончил четырехлетнюю школу в селе Завидово и с 12 лет уже работал сторожем на торфяной машине. Еще до революции он попал в Тверь и устроился работать на одну из фабрик.
Во время гражданской войны Илья вступил в Красную Армию и участвовал в боях против Деникина и Врангеля. В 1919 году попал в плен, бежал, был ранен. Наслушавшись рассказов товарища по госпиталю, после выздоровления попросился служить в саперную роту.
К осени 1922 года Старинов окончил за год двухгодичный курс Воронежской школы военно-железнодорожных техников и был направлен в железнодорожный полк в Киев. Полк восстанавливал разрушенную в годы войны железнодорожную сеть. Вдоль железных дорог, вблизи населенных пунктов было полно неразорвавшихся боеприпасов. Пользуясь любой возможностью, Старинов изучал устройство различных типов взрывателей, пробовал (и успешно) выплавлять взрывчатку из бомб и снарядов. Увлечение молодого военспеца минным делом заметило начальство, и его командировали в приграничную полосу для составления планов разрушения железнодорожной инфраструктуры на случай войны. Подрывному делу Илья обучался (и не один год) у специалистов, служивших в старой русской армии, внимательно следил за публикациями по саперному делу в иностранных военных журналах. Большое влияние оказали на него ученики знаменитого путешественника, сподвижника Пржевальского, капитана В.И. Роборовского, создававшего в свое время части специального назначения.
Весной 1930 года Старинова как специалиста перевели в Главное разведуправление РККА (ГРУ). В качестве инструктора он преподавал основы диверсионной тактики группам китайцев, поляков, работникам западноевропейских компартий, в т.ч. Андре Марти и Пальмиро Тольятти. В начале 1930-х годов в западных приграничных округах развернулась работа по подготовке кадров для партизанского движения в возможной войне, строительство укрепрайонов, партизанских баз, велась закладка тайников с оружием и снаряжением (в т.ч. на территории сопредельных государств). Старинов организовал лабораторию, где разрабатывались образцы специальных диверсионных мин.
В частности, разработанная им тогда «угольная мина» очень эффективно применялась впоследствии — в годы Великой Отечественной войны. Мина маскировалась под кусок угля и подбрасывалась в угольные бункеры паровозов. Попадая в паровозную топку, она взрывалась и выводила паровоз из строя.
В 1933 году Старинова перевели служить в Москву, в Наркомат обороны, и он поступил на учебу в Военно-транспортную академию. В 1934 году Илья пришел со своими идеями к выдающемуся военному инженеру Д.М. Карбышеву, с которым познакомился еще в 1929 году. Карбышев занимал должность начальника кафедры академии им. Фрунзе. После беседы со Стариновым о минах различного назначения и минах замедленного действия, массовое изготовление которых предлагал Илья Григорьевич, Дмитрий Михайлович рекомендовал ему написать на эту тему диссертацию.
В 1936 году Старинов по направлению руководства ГРУ уехал «добровольцем» в Испанию — советником и инструктором разведгруппы Доминго Унгри. Предстояло на практике отработать методы ведения диверсионной войны. В декабре 1936 года Старинов (в Испании его кличка была «Вольф», но в своей книге «Записки диверсанта» он пишет «Рудольф») вместе с подготовленной им диверсионной группой впервые вышел на боевое задание. В ходе операции между городами Теруель и Калатаюд были разрушены автомобильный и железнодорожный мосты, выведена из строя линия связи.
Под Кордовой диверсионной группе, в которую входил Старинов, удалось пустить под откос эшелон со штабом итальянской авиадивизии. Это событие вызвало большой резонанс. Побеседовать с минерами приехали знаменитый журналист Михаил Кольцов и писатель Илья Эренбург. 23 марта 1937 г. в «Правде» появилась статья Эренбурга об этой операции. Имя Старинова, естественно, в ней не называлось — о его участии в испанских событиях знали только посвященные. Бывал в отряде Старинова и Эрнест Хемингуэй, работавший фронтовым корреспондентом. С бойцами отряда он принял участие в нескольких рейдах в тыл противника. Собранные материалы он использовал впоследствии в своем знаменитом романе «По ком звонит колокол» (1940), где правдиво, хоть и с небольшим налетом патетики, описал действия диверсионной группы в тылу противника.
За неполный год, который Старинов провел в Испании, им была создана эффективная система подготовки диверсантов и специальных мин. Обученные им группы произвели подрывы почти под сотней поездов (не каждый подрыв заканчивается крушением), уничтожили несколько сот автомобилей, около 2000 солдат и офицеров противника, множество мостов и линий связи. Испанская война стала, таким образом, первой, где диверсионная деятельность велась в таком масштабе. В ходе этой войны проявился в полной мере специфический военный талант Старинова. Он разработал основы подготовки диверсионных сил и управления ими в боевых условиях, тактику и стратегию их применения, определил пути развития специальных мин и техники. Когда Старинов в Ленинграде сошел с парохода, оказалось, что многие его сослуживцы и знакомые арестованы. Пока он воевал в Испании, массовые репрессии буквально выкосили военные кадры высшего и среднего звена. Тщательная подготовка к ведению партизанской войны, которая велась в 1930-е годы, была названа «заговором с целью свержения советского правительства». Чувство честно выполненного воинского долга с первых же часов на родной земле сменилось отчаянием.
О своем участии в испанских событиях Старинов докладывал лично Наркому обороны К.Е. Ворошилову. Ворошилов высоко оценил заслуги Старинова, рекомендовал его начальству повысить в звании и в должности. Подрывнику были вручены ордена Ленина и Красного Знамени, которыми он был награжден за работу в Испании.
Но вместо повышения по службе Старинова вызывают в НКВД и допрашивают о целях формирования тайных партизанских баз, о подготовке партизанских кадров в 1930-е годы. Из бесед с женами арестованных Старинов уже знал, что их обвиняли «в неверии в мощь социалистического государства» (дескать, враг в случае войны может продвинуться в глубь советской территории на целых 100 километров (!) — базы закладывались в 30-100 км от западной границы), «в подготовке к враждебной деятельности в тылу Советской Армии». Ища защиты от преследования, Старинов обратился к Ворошилову, и тот смог его защитить. Таким образом, Старинов оказался одним из очень немногих, избежавших ареста. А репрессированных по этому делу оказалось не менее 10 тыс. человек – было арестовано все руководство ГРУ, руководители разведки западных военных округов, почти все руководители партизанских отрядов, рядовые партизаны; укрепрайоны и партизанские базы были ликвидированы.
После успешных действий по созданию диверсионных подразделений в Испании Старинов ожидал, что опыт его будет востребован и он сможет и дальше продолжать работу в этом же направлении. Но его назначили начальником Центрального научно-испытательного железнодорожного полигона РККА. От более престижной предложенной должности Старинов отказался. Ему была важна не официальная позиция, а возможность заниматься своим делом. 17 февраля 1938 года Старинову было присвоено звание полковника.
30 ноября 1939 года началась советско-финская война. Старинов вошел в группу, которой было поручено организовать разминирование занимаемых территорий (в ходе отступления финны активно минировали местность, используя мины-сюрпризы). В ходе одного из разминирований в феврале 1940 года Старинов попал на прицел снайпера и был дважды ранен в правую руку, после чего два месяца пролежал в госпитале и получил инвалидность. При выписке из госпиталя ему дали справку о негодности к военной службе со снятием с учета. Подвижность правой руки оставалась ограниченной до конца жизни. За финскую войну Старинов получил второй орден Боевого Красного Знамени.
22 июня 1941 года Илья Григорьевич проснулся от начавшейся бомбежки и подумал сначала, что ведутся взрывные работы. Звено за звеном на город пикировали бомбардировщики. По московскому радио передавали урок утренней гимнастики. Старинов оказался в самой гуще событий, стал свидетелем полного расстройства управления войсками. Как он и предполагал, немцы смогли легко овладеть основными автомобильными и железнодорожными мостами. Его срочно вызвали в Москву и назначили командиром оперативно-инженерной группы, в задачи которой входило уничтожение транспортной инфраструктуры перед наступающим противником.
Группа Старинова действовала очень успешно. Ей удалось разрушить десятки мостов. Поскольку немцы шли буквально по пятам отступающих советских войск, требовались мины замедленного действия (МЗД), которые становятся на боевой взвод спустя время, необходимое для прохода своих колонн. Не ожидая поступления штатных МЗД, Старинов начал изготавливать их в полевых условиях. Установленные в куче щебня или накрытые булыжниками МЗД превращались в камнеметы — мины направленного действия (МОН). Мины устанавливались на неизвлекаемость и при попытке разминирования взрывались. Уже после войны на принципе направленного взрыва создадут штатные мины: МОН-50, МОН-100 и др., которые очень широко применяются сегодня во всех военных конфликтах.
Дата: Понедельник, 06.04.2020, 14:40 | Сообщение # 9
Удаленные
Администраторы
13 июля Старинов приказом Наркома обороны был назначен начальником первой фронтовой партизанской школы Западного фронта. Прибыв в Рославль, где находилась школа, Старинов убедился, что никто из людей, поставленных на подготовку партизан, не имел никакого понятия о тактике действий партизанских отрядов. Все приходилось начинать сначала! Опыт 1930-х годов был утрачен, кадры уничтожены!
В конце июля Старинов едет в Киев, где когда-то служил и где в свое время был мощный центр по подготовке партизанских кадров. Ни одного бывшего инструктора найти не удалось! Подготовку партизан вели партийные чиновники, которые в этом ничего не понимали. Пять дней Старинов ведет занятия в Киеве, позже проводит короткие занятия в Чернигове, организует школу в Орле. В сентябре в Орел для подготовки прибыли группы из Тулы и Курска. Старинов, таким образом, организует подготовку диверсионных кадров в масштабе нескольких фронтов, областей, трех союзных республик! Фактически он оказался единственным в Красной Армии специалистом диверсионного дела. Пример Старинова еще раз убедительно показывает величие подвига народа, который, находясь между жерновами сталинских репрессий и военной машины Германии, нашел в себе силы и победил в Великой Отечественной войне. Не благодаря коммунистической партии и Сталину, а вопреки им!
Приказ на проведение работ Старинов получил в Ставке Верховного Главнокомандования лично от начальника Генерального Штаба маршала Шапошникова. В Харькове он встречается с Н.С. Хрущевым, который в должности Члена Военного совета фронта согласовывает план установки минных полей. В дальнейшем, как признается Старинов, Хрущев трижды спасал его от ареста.
Вместе с Ильей Григорьевичем в минировании объектов в Харькове принимали участие и испанские республиканцы, которых он обучал диверсионному делу еще в Испании. После победы франкистов они выехали в Советский Союз и работали на предприятиях Харькова. Старинов добился, чтобы группу испанцев приняли в инженерные части, и до конца войны возил их с собой по всем фронтам.
В Харькове отряд Старинова установил сотни мин — такой масштаб минирования в ходе войны был применен впервые. В одном из партийных особняков на нынешней Мироносицкой улице Старинов установил радиомину большой мощности. На глубине более двух метров в подвале был установлен на неизвлекаемость 350-килограммовый заряд ВВ с радиовзрывателем (в то время радиомины находились на вооружении только в Красной Армии). Ближе к поверхности была установлена ложная мина малой мощности — «блесна». Предполагалось, что, обнаружив ее, немецкие саперы посчитают объект разминированным, потеряют бдительность и дальнейшие поиски прекратят. Так и вышло. Радиомины были установлены и в других зданиях города. Ночью 14 ноября с мощной радиостанции Воронежа был дан сигнал на подрыв радиомин. В заминированном особняке на воздух взлетели комендант Харькова генерал-лейтенант Георг фон Браун и офицеры штаба 68-й пехотной дивизии. Этот диверсионный акт вошел в анналы диверсионного искусства и специальные учебники. Немецкие саперы, «разминировавшие» особняк, были расстреляны.
А Старинова, имя которого фашистская разведка все-таки «раскопала», Гитлер занес в список личных врагов.
Дата: Понедельник, 06.04.2020, 14:54 | Сообщение # 10
Удаленные
Администраторы
Алексей Ботян родился 28-го января (10-го февраля по новому стилю) 1917 года в Западной Белоруссии в деревне Чертовицы Ошмянского уезда Виленской губернии. Она располагалась в 80 километрах от Минска и в 10 - от фронта России с войсками кайзеровской Германии. В паспорте значился белорусом, но его принимали то за армянина, то за молдаванина. Из-за окончания фамилии на «ян».
На самом деле фамилия Ботян имеет польско-белорусские корни и означает «аист». Дед Алексея – Николай работал старшим лесником. Отец – Николай Николаевич перед Первой мировой войной уехал в Германию, потом перебрался в Аргентину. Выучил немецкий и испанский языки. В марте 1921 года Западная Белоруссия отошла к Польше. Вскоре из Аргентины вернулся отец. Он работал столяром. Причем, был хорошим мастером. Делал шкатулки, шкафы, окна, двери. Этим и зарабатывал. В хозяйстве была лошадь и две коровы. А также небольшой кусок земли. По словам Ботяна, именно благодаря отцу, он смог получить среднее образование. Алексей дружил с ровесниками-поляками, и хотя был православным (правда, атеистом), за компанию ходил с ними в костел, знал основные молитвы на польском языке, что впоследствии ему очень пригодилось.
По окончании школы его призвали в польскую армию. Попал в зенитную артиллерию. Его, как имеющего среднее образование, направили в подофицерскую школу (то есть, в школу младших командиров) и еще до ее окончания (!) присвоили звание младшего унтер-офицера. А произошло следующее. Во время учебных стрельб надо было поразить мишень-планер, который на тросе тянул самолет. Алексей был старшим в расчете. С третьего выстрела цель была поражена. Потом еще раз. Его сразу же произвели в младшие унтер-офицеры. 1-го сентября 1939 года фашисты вторглись в Польшу. Началась Вторая мировая война… За две недели до начала боевых действий зенитный дивизион, в котором служил Ботян, перебросили на западную границу под Вильно. По всем признакам чувствовалось приближение войны.
В том же 1939 году Гитлер потребовал от Польши, чтобы она предоставила коридор в Восточную Пруссию. Поляки, рассчитывавшие на помощь Англии и Франции, согласно договору, не согласились. В первый же день войны на зенитный дивизион Ботяна налетели фашистские самолеты. Его расчету удалось сбить один самолет. Потом отправили на землю еще два «Юнкерса». Вскоре поступил приказ отступать в Румынию, с которой у Польши был договор о взаимопомощи. Дивизион в это время находился южнее Львова. Большинство сослуживцев Ботяна, солдат и офицеров-резервистов, призванных из-под Вильно и из других белорусских местностей, собрались и решили, что делать им у румын нечего. И если уж надо сдаваться, то Красной Армии.
Так под Луцком Алексей угодил в советский плен. Их отправили в фильтрационный лагерь. Правда, через два дня отпустили. Алексей отправился домой… На станции города Сарны он вышел из поезда купить хлеба. И на перроне случайно встретил младшего брата своей матери, который тоже был мобилизован. Вместе они доехали до Барановичей. Там солдаты в буденовках оцепили поезд, погрузили всех в теплушки и пообещали доставить в родные места. Ночью, когда поезд тронулся, Алексей по звездам определил, что их везут не на север, к Лиде, а на восток. Пока поезд не разогнался, он и дядька спрыгнули и пешком пошли домой. К тому времени Западная Украина уже была присоединена к Советскому Союзу.
Вернувшись с фронта, Алексей снял военную форму, побыл немного дома. С 1-го января 1940 года открылись подготовительные курсы учителей – требовалась новая интеллигенция, и он записался слушателем. Тогда же вступил в комсомол, хотя и до этого помогал подпольщикам во времена панской Польши. Вскоре к отважному и смышленому парню, свободно говорившему по-польски и вполне прилично по-немецки, присмотрелись «компетентные органы». И по комсомольской линии направили в мае 1941 года в московскую разведывательную школу НКВД. Парень крепкий, из хорошей семьи – такие нужны были в поредевших после репрессий органах государственной безопасности. Тогда школа располагалась в Москве в Кисельном переулке. И оно пришло. 23-го июля 1941 года курс Ботяна перебросили в ОМСБОН - Отдельную мотострелковую специальную бригаду особого назначения, подчинявшуюся 4-му управлению (диверсии в тылу противника) НКВД под командованием генерала Павла Судоплатова. Огневую подготовку слушатели проходили на стрельбище общества «Динамо» около Мытищ. В составе ОМСБОН было много «интернационалистов». Тех, кто воевал в Испании. Собственно испанцы и немцы-антифашисты. Вообще состав был смешанный – спортсмены, включая чемпионов и рекордсменов Советского Союза, молодые рабочие московских заводов и фабрик, вчерашние студенты… Сначала всех разбили на отряды, а уж потом отряды переименовали в роты, батальоны. Командирами назначили пограничников.
Занятия продолжались: стрельба, минно-подрывное дело, физическая подготовка. Каждое утро 5-километровый кросс с преодолением препятствий. Потом учеба с полной нагрузкой. В ноябре 1941 года в качестве командира разведывательно-диверсионной группы лейтенант Ботян был переброшен за линию фронта. Участвовал в обороне Москвы. …Январской ночью 1943 года три разведывательно-диверсионные группы, одной из которых командовал Ботян, перешли линию фронта в районе Старой Руссы, что в Новгородской области, с целью оказаться в одном и том же районе. Указание Центра было выполнено безукоризненно. Они прошли Псковщину, Белоруссию. Бесшумно, без потерь – на юг до самой Украины. На стыке Киевской, Житомирской и Гомельской областей, в глухих Мухоедовских лесах они должны были создать партизанскую базу. Вырыли землянки, поставили баню, медпункт. И развернули разведывательно-диверсионную работу на территории от границы Украины с Белоруссией до прикарпатской Винницы. Вскоре из Центра пришел приказ объединить все три группы под началом капитана госбезопасности Виктора Карасева. Ботян стал его помощником, но все время рвался в бой. И командир разрешил ему выходить на задания и в разведку. В том же 1943 году в деревне Черниговка Житомирской области Ботяну удалось завербовать местного жителя, бывшего старшину Красной Армии Григория Дьяченко. Он сообщил, что его дальний родственник Яков Каплюк работает завхозом в немецком гебитскомиссариате (комендатура) в городе Овруч. Город сам по себе небольшой. Районный центр на территории Житомирской области. Но немцы, исходя из военных соображений, приподняли его статус. В результате в Овруче сосредоточилась вся немецкая администрация этого обширного района, который включал Житомирщину, часть Киевской области и даже кусочек белорусской земли. Администрация располагалась в казармах. До войны их называли Буденовскими. Охрана подступов и периметра была организована по всем правилам: колючая проволока, «ежи», насыпи. Не подберешься…
Разведчики выяснили, что высокопоставленные каратели остановились в здании гебитскомиссариата. Самое простое решение – взорвать его вместе с гитлеровцами. Но как заложить взрывчатку? Ботян вспомнил о Дьяченко. - Нужно повидаться с твоим родственником, - сказал он на очередной встрече. - Сделаю… Некоторое время спустя они приехали к родственнику – Якову Каплюку. Предложение Ботяна об участии в операции он принял без особого энтузиазма. И его можно было понять: жена, двое детей. Он хотел быть уверенным в том, что после осуществления акции его домочадцы окажутся в безопасности. Ботян дал соответствующие гарантии. Разведчики передали Каплюку 150 килограммов взрывчатки. Научили, как подсоединить провода взрывателя к часовому механизму – обыкновенному будильнику. Взрывчатку в гебитскомиссариат проносила жена – Мария. Она носила мужу в лукошке еду, а на дно корзины прятала тротил. Прикрывала же свою ношу детьми: одного брала на руки, другой шел рядом. Каплюк складировал взрывчатку в подвале, тщательно маскировал и распределял по точкам (разведчики подсказали), чтобы взрыв произвел максимальные разрушения. Оставалось только дождаться подходящего момента. И он не заставил себя ждать… В конце лета в Овруч из Берлина прибыла многочисленная группа «специалистов по борьбе с партизанами». Москва поставила перед Ботяном задачу - уничтожить берлинских эмиссаров. И вот 9-го сентября 1943 года, когда в заминированном здании шло совещание по проведению специальных карательных операций против партизан, прогремел мощный взрыв. Разом было уничтожено 80 гитлеровских высокопоставленных военных, включая гебитскомиссара Венцеля и начальника антипартизанского центра Зиберта. Ботян и его разведчики наблюдали за этим «светопреставлением» с городской окраины. Вместе с ними в полном сборе была и семья Каплюка. До сих пор эту операцию преподают как классический образец разведывательно-диверсионной работы.
Капитан Карасев подал в Москву рапорт о представлении своего помощника Ботяна к званию Героя Советского Союза. Однако в Центре решили иначе и дали орден Красного Знамени. В то время отряду Карасева приходилось воевать не только с немцами, но и подразделениями украинской дивизии СС «Галичина». Когда же партизаны перешли на Западную Украину в Ровенскую, Волынскую и Тернопольскую области у них произошло несколько вооруженных столкновений с бандеровцами. Причем, если на территориях Киевской и Житомирской областей они ходили группами по пять-семь человек, то тут численностью не меньше тридцати-пятидесяти. И потери были гораздо больше от бандеровцев, чем от немцев. В начале 1944 года Красная Армия освободила город Ровно.
Весной того же года фронт продвинулся на Запад. Разведчики-партизаны должны были идти впереди наступающих войск. Ведь полкам и дивизиям нужны разведданные о противнике. 4-го апреля отряд под командованием Героя Советского Союза Виктора Карасева пересек государственную границу. В его составе действовала разведывательно-диверсионная группа Алексея Ботяна. Из-за непрерывных бомбардировок шли ночью. Проблемы возникали, когда кто-то получал ранение. Приходилось обращаться за помощью к местным, в основном к священникам. В конце апреля Карасев вызвал к себе Ботяна и сообщил о том, что Центр отдал приказ перебазироваться на юг Краковского воеводства. Поскольку всем отрядом (в нем насчитывалось 400 бойцов) идти опасно, он решил сначала направить в этот район группу Ботяна. Он отобрал 28 человек, в том числе двух радистов. В начале мая 1944 года группа двинулась в путь. Карасев, опытный партизанский командир, неспроста поставил Ботяна во главе разведывательной группы. Алексей прекрасно владел польским языком, знал историю, обычаи народа. Как показали дальнейшие события, Карасев не ошибся… Итак, в мае 1944 года по заданию Центра лейтенант Ботян во главе группы из 28 человек совершил переход в Польшу. У него было задание ликвидировать генерал-губернатора Польши Ганса Франка, а также организовать разведку расположения и передвижения войск противника в районе города Кракова. Он в короткий срок наладил взаимодействие и провел совместные боевые операции с такими разными политическими силами, как части Армии Крайовой, Армии Людовой и крестьянскими Батальонами Хлопскими. Однажды группа наткнулась на «аковцев» (отряд Армии Крайовой). Поляки приняли советских разведчиков очень недружелюбно. Их командир, услышав, как Ботян говорит по-польски, не мог поверить, что тот – белорус. «Вы нам не нужны, - повторял поручик. - Без вас освободимся от немцев». Потом смягчился. «Аковцы» даже поделились хлебом и папиросами. Куда лояльнее к группе Ботяна были настроены «БХ» - крестьянские Батальоны Хлопские. Не говоря уже о бойцах Армии Людовой, руководимой коммунистами. Именно с подразделением Армии Людовой группа Ботяна провела 14-15 мая 1944 года дерзкую операцию по захвату города Илжа, в ходе которой из тюрьмы были освобождены арестованные польские патриоты, захвачено большое количество оружия и снаряжения. В районе Илже Ботян и его разведчики встретились с малочисленным, плохо вооруженным подразделением Армии Людовой под командованием поручика Васлича. Тут же состоялся митинг, на котором поляки горячо высказались за ведение совместной борьбы с оккупантами. Васлич обратился к Ботяну с просьбой помочь освободить сидевших в местной тюрьме подпольщиков.
Но у того весной 1944 года было задание двигаться на Краков. Промедление смерти подобно. Если немцы узнают, что у них под боком находится крупный советский отряд, то может провалиться план Лубянки по уничтожению «палача Польши» Ганса Франка. А тут людовцы просят задержаться в их местах и освободить Илжу. «Вы же советские партизаны, - говорили они. - Мы ждем вас как спасителей. Помогите нам!» У Ботяна другие соображения: «Вдруг провалимся? С меня же шкуру снимут!» И все-таки решил задержаться. Разведчики выяснили, что ближайший немецкий гарнизон стоял в 15 километрах от города. В Илже расквартирована лишь местная полиция. С наступлением ночи обрезали немцам телефонную связь и вошли в город. Окружили немецкую казарму и пулеметным огнем заперли гитлеровцев, находившихся в ней. В это время поляки освобождали своих товарищей из тюрьмы, опустошали немецкие склады, взяли банк, почту. Наутро, однако, пришлось уйти из города. Группа взяла курс на Ченстохова. По дороге заглянули в немецкую аптеку, запаслись медикаментами для раненных. В 20-х числах мая Ботян и его разведчики переправилась через Вислу. В память об этой операции в 1970-е годы в Илже появилась стела. На ней – бронзовая табличка с упоминанием группы «лейтенанта Алеши». Алешей по-свойски называли Ботяна бойцы Армии Людовой.
А до этой операции разведчики помогли уничтожить гитлеровский испытательный полигон ракет «фау». На одной из дневок они остановились в заброшенном хуторе. И вдруг в небе над головой пронесся большой снаряд, напоминавший сигару. Ботян кое-что слышал о новом оружии возмездия фашистов, с помощью которого Гитлер хвалился сокрушить своих врагов. Однако «фау» ли это, еще предстояло выяснить… Прикинув примерно траекторию полета ракеты, разведчики пошли на поиск и вскоре натолкнулись на ряды колючей проволоки. Установили наблюдение и убедились, что перед ними испытательный полигон. Остальное было делом техники. Нанесли полигон на карту, координаты передали в Центр. Вскоре советская авиация нанесла по указанному квадрату бомбовый удар. А группа Ботяна была уже далеко от этого места… По дороге к Кракову отряд соединился с диверсионной группой Ивана Золоторя. Главной целью по-прежнему оставалась ликвидация Ганса Франка. Ботяну удалось завербовать его личного камердинера поляка Юзефа Путо, который должен был установить английскую мину химического действия в резиденции шефа. Но не успел – Франк сбежал… Дело в том, что накануне даты запланированного покушения советские войска прорвали фронт. В связи с изменившейся ситуацией командование поставило перед группой Ботяна новую задачу – не дать фашистам взорвать мосты через реку Дунаец на подходе к Кракову и Рожновскую плотину. Как выяснила разведка, в Ягелонский замок, принадлежавший потомкам польского короля Ягайло и белорусской княжны Софьи Гольшанской, что в соседнем городке Новы-Сонч Краковского воеводства, были завезены несколько вагонов взрывчатки. Похоже, гитлеровцы задумали какую-то крупную акцию. В ответ на донесение Ботяна Москва потребовала сконцентрировать все внимание на этом объекте. Разведчики долго вели наблюдение, пытаясь найти хоть какой-то подход к замку. Помог случай. В конце 1944 года во время одной операции они с помощью польских друзей захватили инженер-картографа Зигмунда Огарека, этнического поляка, мобилизованного в гитлеровскую армию и служившего в тыловых подразделениях вермахта. При нем были карты оборонительных сооружений. Он сообщил, что в случае приближения советских войск город Новы-Сонч, по планам фашистов, должен превратиться в руины. Вскоре эти показания подтвердились. 10-го января 1945 года разведчики Ботяна, устроив засаду, подбили немецкую штабную машину. В портфеле одного из убитых обер-лейтенанта Франца Шлигеля оказался секретный документ о минировании культурных памятников Кракова, мостов, двух плотин и близлежащего города Новы-Сонч. План был таков: когда советские войска займут город, его предполагалось взорвать и затопить. Ботян долго думал, что делать с боеприпасами и взрывчаткой, хранящимися в Ягелонском замке? В конце концов, было решено их взорвать. Но как проникнуть во двор заваленного фаустпатронами и снарядами замка? Один из агентов Ботяна сообщил, что для переноски и укладки снарядов в замке требуется рабочий. Так у немцев появился усердный грузчик, которым был польский коммунист Витольд Млынц. Ботян снабдил его английской миной замедленного действия в виде куска подошвы.
Приветствую тебя гость! Что-бы иметь более широкий доступ на сайте и скачивать файлы, советуем вам зарегистрироваться, или войти на сайт как пользователь это займет менее двух минут.Авторизация на сайте
Легенды разведки - Страница 2 - Форум о Зоне Отчуждения и о модах игры Stalker
